Хасидские рассказы

Один деревенский еврей, у которого не было детей, поехал вместе с женой к святому магиду из Козинца просить его, чтобы он молился вместе с ними и благословил их для обзаведения потомством. Святой магид благословил их, и его благословение подействовало: женщина родила сына.

Сколько-то времени спустя ребенок опасно заболел, и жена настояла, чтобы муж поехал к магиду снова. Тот поехал, магид благословил его для полного излечения и отпустил с миром. Но ребенку не стало лучше - наоборот, изо дня в день болезнь усиливалась. Мать не отходила от его постели, все время сидела рядом, огорченная и встревоженная.

Однажды она задремала возле сына, а когда проснулась, увидела около постели какого-то солдата, и в одной его руке - кувшин, а в другой - ложка, и вот, он поит мальчика из ложки. Испугалась женщина и закричала, а солдат убежал.

В тот же миг лучше стало мальчику, и начал он выздоравливать, пока не поправился окончательно. Обрадовались родители, но еще и испугались: а что, если это был колдун или черт? Что же они сделали? Поехали снова к святому магиду и поговорили с ним о том, что случилось. Сказал им магид, чтобы не волновались они, что нет в этой истории ничего, не дай Бог, плохого, и отпустил их с миром.

Как только они уехали, приказал магид своему слуге взять его трость, пойти на козинецкое кладбище, ударить тростью по могиле одного солдата и сказать этому солдату, что его вызывает магид. Слуга так и сделал, и магид спросил у солдата:

- Кто поставил тебя лечить детей?

Ответил ему солдат:

- Дело это так было. Когда забрали меня в армию, затерялся я среди гоев, и делал все как они, так что не было уже никакой разницы между нами, только в их реестрах значился я иудеем. Однажды вместе с другими солдатами я шел по дороге, и встретился нам беззащитный еврей, возвращавшийся домой из деревни. Солдаты окружили его, обшарили одежду и нашли 75 рублей. Ограбив же его, испугались, что пойдет и расскажет все офицеру, и тогда взяли они беднягу и повесили на дереве, а после пошли своей дорогой. А я, как увидел я это жуткое дело, - задрожала во мне еврейская жилка, и охватила меня жалость. Я скрылся от своих товарищей и пошел скорее к повешенному, достал нож и перерезал веревку, на которой он висел. И как только освободился он от веревки, к нему вернулось дыхание. У меня с собой были кое-какие деньги, и я вернул этому еврею 75 рублей, и в большой радости он отправился домой.

Когда солдаты пришли на место, офицер устроил, как положено, перекличку, вызывал каждого по имени, а как дошел до моего имени - ни звука, никто не отвечает "вот я". Спросил офицер солдат обо мне, и они ответили, что по дороге я шел вместе с ними, да видать, задержался где-то. Тотчас приказал им офицер разыскать меня. Они пошли и отыскали меня под деревом, на котором был повешен еврей, да только его, повешенного, нет. Догадались солдаты, что это я спас еврея, испугались, что расскажу я об этом деле офицеру, и решили повесить и меня на этом дереве. Так они и сделали, а после пришли к офицеру и сказали, что нашли меня повешенным. А потом забрали меня и похоронили на кладбище в г. Козинец.

Когда же после моей смерти пришел я в небесный суд за приговором, там сказали, что присудить мне тут же райский сад невозможно, потому что ежедневно совершал я преступления, но так же невозможно присудить мне Геенну, потому что я спас одну жизнь в Израиле, а "всякий, кто восстановит одну жизнь в Израиле, - как если бы он восстановил полноту мира", тем более, что я отдал свою жизнь за это спасение. Поэтому постановили, что буду я детским целителем, и дали мне на небесах право возвращать детям жизнь в час, когда они нуждаются в спасении.

Один человек вычитал из книг, что на удержавшегося от пустословия в течении сорока полных дней снизойдет святой дух. И вот, молчал он ради этого и не говорил пустых слов, но, когда закончились сорок дней, - ни слуху, ни духу. И решил он поехать к цадику, р. Исраэлю из Ружина, чтобы объяснил тот ему причину и смысл его неудачи со святым духом.

А ружинский цадик, как известно, жил по обычаям княжеским и царским. Серебро и золото не ставились ни во что при его дворе; изысканные деликатесы и удовольствия, и всякая царская роскошь водились там в изобилии, посмотреть и послушать - не оторваться. И когда пришел тот человек ко двору цадика и увидел там все это богатство и блеск, удивился очень и сказал себе: "Разве это - путь праведников? И таков ли путь Торы?". И чем дольше оставался он в Ружине и наблюдал обычаи двора, тем сильнее становилось его изумление и беспокойство, и наконец решил он, что этот цадик - не цадик вовсе, и не стоит подходить к нему с вопросом о святом духе.

И в тот день, когда хотел он уехать из Ружина, не встретившись с цадиком, видит он: собирается цадик поехать на прогулку, запрягли ему карету четверкой резвых лошадей, и пошел цадик садиться в карету, но не сел, а подошел к лещади и погладил ее по спине - раз, и другой, и третий. Удивлению того человека не было границ, не смог он удержаться, подошел к цадику и спросил его:

- Да научит нас наш учитель, что это за служение у цадика - ласкать свою лошадь?

Ответил ему цадик:

- Эта лошадь, да будет тебе известно, уже сорок дней не говорила пустых слов.

Святой учитель р. Шмелке из Никлсбурга следовал, как известно, хасидским обычаям, а жители Никлсбурга хасидами не были, и казались им подозрительными обычаи р. Шмелке. Собрались главы города и решили отстранить его от должности городского раввина, и велели служке пойти к нему и передать их решение. А служка этот был человеком простым, однако прямым и цельным, и спросил у них, почему это они вдруг решились на такое странное дело. Одернули его мужи, говоря: "Тебя это не касается, делай как велено", но служка не отставал от них, пока ему не сказали, что-де перемена обычаев не совместима у нас с должностью раввина.

Сказал им служка:

- Но я точно знаю, что наш раввин - цадик.

Поскольку было известно, что служка - человек искренний и врать не будет, спросили его:

- Откуда ты знаешь, что он цадик?

И служка рассказал им такую историю:

- Принято в нашем городе стучать в двери еврейских домов перед рассветом, поднимать евреев на служение Создателю. И каждую ночь, когда я ходил и стучал, я сворачивал к дому нашего раввина и всегда заставал его за учебой, а с ним еще какого-то человека, незнакомого мне. Однажды я спросил у раввина, кто это. Он ответил, что это Илья-пророк, к добру будет помянут. Однажды я почему-то запоздал и, когда подходил к раввинскому дому, встретил его самого. Идет он и держит в руках две свечи, а с ним еще двое людей. Один из них - тот, которого я видел каждую ночь, а у второго - золотая корона на голове. Они вышли на улицу и пошли, а раввин вернулся к себе. Я спросил его, кто это был с золотой короной, и он ответил, что это Менаше бен Хизкия. Ну, а какое дело Менаше бен Хизкия до нашего раввина? Он пришел просить его по одному делу. В тот день получил наш раввин запрос из другого города. Был там один хасид, который забрался в церковь и разбил там всех идолов и все иконы. Его арестовали, присудили к смерти и повесили. А в том городе было благотворительное общество, которое выплачивало бедным вдовам деньги по брачным договорам, если они не были обеспечены оставшимся от мужей имуществом. Вдова хасида пришла в это общество и попросила, чтобы и ей выплатили по брачному договору. Но ей отказали, потому что по уставу общество должно помогать только тем, кто умер естественной смертью, но не самоубийцам, а этот хасид - он же самоубийца! Дело попало на суд Торы, к местному раввину, тот послал запрос р. Шмелке в Никлсбург. Наш раввин склонялся в мыслях то в одну, то в другую сторону, когда пришел к нему Менаше бен Хизкия сообщить, что это он воплощался в того хасида, чтобы исправить свой грех, поставленного в Храме идола, и поэтому он просит раввина распорядиться, чтобы вдове хасида выплатили по договору.

Когда святой учитель р. Буним из Пшисхи рассказал эту историю, он закончил такими словами:

- Как же велика скромность этого служки! - ведь каждую ночь открывался ему Илья-пророк, а он не хвастался этим, но только восхвалял и прославлял раввина, с которым Илья-пророк учил Тору.

Как-то раз, когда святой учитель р. Элимелех из Лизинска шел с одним человеком окунуться в микву, послышался голос Неба:

- Тому, кто поможет р. Шмелке из Никлсбурга справиться со своими противниками, обещана доля в будущем мире.

Спросил р. Элимелех своего спутника:

- Слышал ли ты что-нибудь членораздельное?

Тот ответил ему, что не слышал ни слова. Подумал р. Элимелех, что если только он слышал, значит, он и должен идти в Никлсбург.

Пошел р. Элимелех в Никлсбург, пришел к р. Шмелке и попросил у него разрешения сказать в синагоге проповедь и поучение для общины. Ответил ему р. Шмелке:

- Какой в этом толк? Что, никогда не слышали они поучений?

Но р. Элимелех настаивал на своем, пока не выпросил у р. Шмелке разрешение.

А в синагоге собралось много народу послушать заезжего проповедника. И доказывал р. Элимелех в своей проповеди, опираясь на утонченный пилпул, что некоторые вещи, запрещенные Торой, - разрешены, подобно тому ученому, что привел 150 доказательств дозволенности употребления в пищу пресмыкающихся. Проповедь пришлась по душе слушателям, очень понравился им этот ученый. Под конец р. Элимелех объявил, что выступит завтра еще раз.

На следующий день собрались почти все жители города. Р. Элимелех поднялся на биму и привел ясные и убедительные доводы, опровергающие вчерашние доказательства, и показал, что в действительности запрещено преступать не только слова Торы, но и мельчайшее из установлений мудрецов. И словами, идущими от сердца, заронил он ответную думу в сердце каждого, и плакали они, и говорили друг другу:

- Да ведь это же самое уже говорил нам наш ребе, а мы не хотели слушать его. Сейчас же должны мы пойти к нашему ребе и помириться с ним.

Пришли они к р. Шмелке, и пали на лица свои, и выпрашивали у него прощение, и обещали, что отныне будут послушны ему, потому что доводы проповедника показали им с полной ясностью, что все слова р. Шмелке - верны.

А р. Элимелех простился с р. Шмелке и пошел своей дорогой. Только вышел он из Никлсбурга, как услышал голос Неба, возвещающий такие слова:

- За то, что помог ты р. Шмелке, дается тебе время - двадцать четыре часа, и всякий, кого благословишь ты в это время, будет благословен.

Обрадовался р. Элимелех такому подарку и с радостью пустился в путь. Но вот, к его великому огорчению, прошло уже почти все время, и не попался ему на глаза ни один еврей, чтобы благословить его. Заплакал р. Элимелех перед Всевышним, и сказал с глубоким чувством:

- Вот, дал Ты мне подарок на двадцать четыре часа, а я в результате не смогу воспользоваться им, потому что не встретил я ни одного еврея! И кого же я благословлю?

Когда закончил он свою молитву, увидел: вот, какая-то женщина идет в поле. Начал р. Элимелех благословлять ее, а она с опаской обходит его стороной. Сказал ей р. Элимелех:

- Не бойся меня, я не какой-нибудь, не дай Бог, хулиган. Расскажи мне, откуда ты и чем занимаешься?

Женщина рассказала о себе, он благословил ее и пошел своей дорогой.

Пришла женщина домой и рассказала мужу, что какой-то неизвестный ей человек благословил ее на дороге. С того дня пришла к ним удача в делах, и преуспевали они, и стали большими богачами, и переехали в другой город, и завели там крупное дело. И решили они для себя, что человек, который благословил их, конечно же, Илья-пророк.

И был этот человек, что стал богатым, большим доброхотом, и объявил он своим слугам, что дает им право делать пожертвования до одного золотого динара, не извещая его, а о больших суммах они должны его спрашивать.

Прошло много времени. Поехал р. Элимелех со своим братом р. Зусей из Аниполя собирать деньги для выкупа пленных. Прослышали они, что есть в городе N богач - большой доброхот, и поехали туда. Когда пришли они в дом богача, хотели слуги дать им золотой динар, но братья не захотели принять. Сказали слуги, что за большей суммой им нужно обратиться к самому хозяину. Братья вошли в комнату богача, и, как только его жена увидела р. Элимелеха, тут же упала в обморок от страха, и в доме поднялся большой переполох. Очнувшись, она сказала мужу:

- Это же Илья-пророк, который благословил меня столько лет назад. А сейчас, конечно, он пришел забрать богатство, которое дал нам.

Сказал им р. Элимелех:

- Не бойтесь, я не Илья-пророк, и пришел не для того, чтобы забрать, не дай Бог, ваше богатство. Я простой еврей, и слава Богу, что я благословил вас и это подействовало.

Богач спросил, сколько им нужно денег для выкупа пленных. Святые братья ответили, что должны собрать пятьсот червонцев. Богач пошел и принес им всю сумму, но они не захотели принять, "мы хотим, - сказали - дать возможность и другим выполнить эту заповедь". После долгих уговоров они взяли половину суммы, и с большим почетом покинули дом богача.

Когда раввином в Бердичеве был святой р. Леви-Ицхак, скончался там один зажиточный еврей, известный скряга. Погребальное братство потребовало у наследников большую сумму на похороны, но они отказались дать. В конце концов решили обратиться к р. Леви-Ицхаку и сделать так, как он скажет.

Когда рассказали цадику об этом деле, он очень разволновался, услышав недобрую весть о смерти того человека, и велел ничего не просить у наследников, ни копейки, а принять от них только то, что они дадут по свой воле. И еще он попросил известить его о времени похорон, потому что хотел сам принять в них участие.

Бердичевцам показалось это странным, однако приказания цадика выполнили полностью. А так как прошел по городу слух, что цадик собственной персоной примет участие в похоронах, пришли все жители города, и вышло, что похоронили покойника с большим почетом.

Когда вернулись жители города с похорон, спросили у цадика:

- Зачем нужны были такие почести для этого простеца и скряги?

Сказал им цадик:

- Этот человек трижды приходил ко мне на суд Торы, и все три раза оказывался правым, поэтому достоин он почестей.

И рассказал им цадик о трех делах, которые он судил по законам Торы.

Один человек занимался комиссионной торговлей вином: он брал деньги у лавочников своего местечка, ехал в большой город, покупал там вино и привозил им. Однажды случилось так, что, купив вино, хотел он заплатить, и вот - нет денег, была у него крупная сумма - и потерялась! Сдавленный крик вырвался у него из груди, и он упал без чувств. Стали его поднимать и приводить в чувство, но безуспешно. Тогда позвали врачей и они сказали, что до тех пор, пока не найдется потеря, его не вернуть к жизни, потому что, едва очнувшись, он видит, что денег у него нет, и снова теряет сознание. Случилось так, что покойный, которого мы похоронили сегодня, был тогда в этом городе. Посмотрел он на переполох и суматоху вокруг бесчувственного торговца, и заявил, что он нашел потерянные деньги. Торговец очнулся от этих слов, и тот немедленно вручил ему всю сумму.

Однако в действительности деньги нашел совершенно другой человек, а покойный ничего не находил. Как же так? А так: он увидел, что жизнь потерявшего сознание зависит от денег, и решил спасти его, и поэтому сказал, что нашел деньги, а на самом деле заплатил из собственного кармана.

А среди людей, собравшихся поглазеть на это происшествие, был один человек, который действительно нашел деньги, и возобладало в нем желание утаить найденное. Но с того момента, как увидел он поступок этого странного человека, который отдал столько собственных денег, да еще сказал всем, что именно он нашел потерю, угрызения совести стали мучить его. Постепенно росло это чувство, и по прошествии времени стал он сожалеть о содеянном, и не было ему покоя, пока не решил он вернуть тому бердичевцу его деньги. Поехал этот человек в Бердичев, пришел к нашему покойному и рассказал ему, что деньги нашел он и, поскольку тот заплатил из собственного кармана, он хочет сейчас же вернуть ему всю эту сумму.

А покойный отказывается брать! "Твои претензии не обоснованы, - говорит - Всевышний дал мне случай выполнить заповедь спасения жизни, и я не откажусь от нее". В конце концов согласились они решить дело в суде, пришли ко мне и изложили свои доводы. Один говорит: я нашел, я и должен заплатить; другой говорит: ты должен был заплатить в свое время пострадавшему, а я вовсе не обязан брать у тебя.

И суд Торы признал правоту покойного, и постановил, что нет на нем обязанности брать деньги против желания.

Жил в Бердичеве один бедняк, и хотел он уехать, попытать счастья вдали от дома, но жена не отпускала его. И надумал он пойти к жене и сказать ей, что один богач взял его на службу и посылает его вести торговые дела в других городах, и он условился с богачом, что каждый четверг она будет получать в кассе торгового дома такую-то сумму в счет его заработка. Жена согласилась, и муж поехал по своим делам.

Когда настал четверг, женщина пришла и потребовала у кассира свое пособие, а он не может понять, о чем она говорит, и ее мужа он не знает. И начала женщина кричать, что ее муж честный человек и никогда, Боже упаси, не обманывал ее, а кассир возмущается, что она забивает ему голову всякой чепухой. Между тем их крики стали слышны в соседней комнате, где сидел богач; он вышел и спросил, в чем дело. Когда ему объяснили, он сказал:

- Женщина права. Я сам нанял ее мужа и условился с ним еженедельно выплачивать его жене такую-то сумму.

И богач приказал кассиру каждый четверг выдавать ей деньги.

А тому бедняку, что уехал на заработки, дал Всевышний удачу в делах, и получал он большую прибыль. После долгого отсутствия вернулся бедняк, ставший богатым, в свой дом. Когда улеглась первая радость от встречи, женщина, как водится, рассказала мужу, что она, слава Богу, не терпела здесь никаких, Боже упаси, лишений, потому что богач исправно платил ей, как и договаривались, каждую неделю.

Ошеломленный муж сообразил, что это устроил богач, подсчитал, сколько потрачено на его "жалованье", взял пачку денег и пошел к богачу (а это был наш покойный), чтобы вернуть ему все, что было выплачено его жене. А тот не хочет брать! "Твои претензии не обоснованы, - говорит, - я с тобой вообще не знаком. Да и то, что я давал, - не тебе я давал, а твоей жене, как подарок. И я вовсе не обязан брать у тебя!".

Пришли они ко мне на суд Торы, и снова правым оказался покойный.

Жил в Бердичеве один обедневший мещанин, и подвернулось ему как-то прибыльное дело, вот только нужен начальный капитал, а у него нет ни копейки. Надумал этот человек обратиться к покойному, попросить у него взаймы необходимую сумму.

Спросил его покойный:

- Но ведь уважаемый не богат, так под какое же обеспечение я ссужу его?

Ответил этот человек:

- Под обеспечение Того, Кто обеспечивает.

Услышав это, покойный сразу же согласился ссудить его и сказал:

- На Того, Кто обеспечивает, можно полагаться без колебаний.

И дал ему всю сумму.

Дело пошло, и принесло большую прибыль. По прошествии времени пришел этот человек к покойному, чтобы отдать ему долг. А он не хочет брать. "Уже получил я - говорит - все причитающееся мне полностью".

- Когда - закричал человек - ты получил? Ведь я до сих пор не выплатил тебе ни копейки!

Ответил ему покойный:

- Ты ведь сам говорил, что ссуда обеспечена Тем, Кто обеспечивает. Так он уже выплатил мне все, что должен, с избытком.

И пришли они на суд Торы, и покойный был прав.

И после этих трех судов Торы - заключил цадик - ясно, что подобают ему посмертные почести.

А жители города поняли тогда, что покойный просто вел себя как скряга, чтобы не узнали о его благотворительности.

Рассказывает хасид - хабадник:

- Прежде, когда я не изучал еще хасидут, видел я в разных книгах тридцать шесть толкований стиха Поднимите глаза ваши ввысь, и увидите, кто сотворил это (Ис. 40:26), но ни одно из них не успокоило мой ум и не вошло в мое сердце. Когда же сподобился изучать хасидут, тогда постиг я истинное толкование.

Спросили его: Какое же это толкование?

Ответил хасид:

- Истинное толкование, которое постиг я через хасидут, таково: поднимите глаза ваши ввысь, и увидите, кто сотворил это!

- Ну и почему же - снова спросили его, - не напечатано это толкование в книгах?

- Если бы напечатали его в книгах, - ответил хасид, - было бы это толкование тридцать седьмым.

Во времена, когда святой Учитель рабби Леви Ицхак, благословенна память его, был раввином в Бердичеве, пришел туда один человек из Литвы. Был он большой ученый, и многие зажиточные горожане поддерживали его и снабжали всем необходимым. И завел он обычай во всякий раз, когда говорил р. Леви Ицхак проповедь в синагоге, задавать ему каверзные вопросы. И всякий раз просил его р. Леви Ицхак, чтобы пришел к нему домой, и там он ответит ему на все вопросы. Однако тот ни разу не пришел в дом Учителя чтобы поспорить с ним, но во время публичных проповедей Учителя приходил в синагогу и придирался к нему.

Тогда пришли бердичевцы к цадику рабби Боруху из Меджибожа, благословенна память его, и рассказали ему об этом литваке, как донимает он бердичевского раввина. Сказал рабби Борух:

- Если придет этот ученый ко мне, не сумеет больше учиться вовсе.

Когда вернулись хасиды домой, пересказали литваку слова рабби Боруха. Сказал литвак, что поедет в Меджибож и задаст р. Боруху вопрос об одном темном месте в Зогаре, потому что слышал от хасидов, что р. Борух великий знаток Зогара.

Когда вошел он к р. Боруху, тот сидел за книгой Зогар, раскрытой на том самом месте, о котором он собирался задать свой вопрос.

Спросил его р. Борух: Умеешь ли ты учиться?

И он ответил: Да.

Снова спросил: Что же ты умеешь учить?

Он ответил: Трактаты Талмуда и постановления последующих учителей.

Сказал ему р. Борух высказывание из Талмуда:

Пока младенец в утробе матери, свеча горит над его головой и обучают его всей Торе. Как наступит пора выйти на волю, приходит ангел, ударяет его по губам, и забывает он все, что учил (Нида 30).

- Ангел этот - сказал ему р. Борух, - послан ради забвения, он сам - забвение, и, может быть, он забыл даже ударить по твоим губам. Но если он забыл, я могу это сделать. Скажи мне, пожалуйста, вот это место в Зогаре.

Начал литвак говорить: Та хази... и не может продолжить.