Список рода человеческого

Когда современный человек пытается читать Библию, его ожидания, воспитанные европейской литературой, часто оказываются обманутыми. Хорошо знакомые сюжеты в оригинале выглядят скучно и сухо - ни одного лишнего слова, никаких живых красок, эмоций... Зато с непонятным сегодня упоением Библия перечисляет имена, страны, годы жизни - словом, все, что только можно перечислить. И не только мне, я думаю, но и Вам, может быть, когда Вы сталкивались с очередным длинным библейским родословием, приходил в голову вопрос: "Ну зачем я буду это читать?".

Впрочем, подобные трудности испытывают не только читатели Библии. Вспомним хотя бы мандельштамовское: "Бессонница. Гомер. Тугие паруса. Я список кораблей прочел до середины...". Вот так - только "до середины"! А дальше - никак...

Но чем же все-таки привлекали древних все эти списки и перечни? И есть ли что-нибудь в нашей сегодняшней культуре похожее на такое вот трепетное отношение к перечислению?

Вспоминается анекдот, который рассказывают о Колмогорове. На вопрос "Что такое математика?" он ответил: "Математика - это то, чем занимаются Чебышев, Ляпунов, Стеклов и я". Эффектный ход! Вместо ожидаемого определения сущности математической науки, ее идеи, Колмогоров просто перечислил математиков. Каждый из них занимается, чем хочет, он не скован никаким наперед заданным определением своих интересов, но чем бы ни занимались эти люди, это все - математика.

Чем-то похож на этот анекдот приведенный в мидраше Сифра спор, хотя речь в нем идет, конечно, не о математике, но о сущности Торы, о ее основных принципах:

Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего, но люби ближнего твоего как самого себя (Лев. 19:18). Рабби Акива сказал: это принцип великий в Торе. Бен Азай сказал: Вот родословная книга человека (Быт. 5:1) - принцип более великий.

Вопрос о главном принципе, положенном в основу Учения, кажется нам вполне естественным, и рабби Акива, который считает любовь к ближнему таким вот основанием Торы, нам вполне понятен. Это именно то, чего бы мы ждали в ответ на вопрос "Что такое иудаизм?" или "В чем сущность Торы?" - словно мы заранее знаем откуда-то, что религия должна строиться на некой этической концепции.

Однако Бен Азай называет более великим принципом Торы совсем иное. Тора для него - просто родословная книга, перечень людских поколений.

Стих, который Бен Азай приводит в качестве главного принципа Торы - зе сефер толдот адам - можно перевести и так: "Эта книга (т.е. Тора) - родословие Адама". Эта Книга, содержащая еврейское Учение - не комплекс религиозных и этических идей, не мировоззрение, а просто - список разных, не похожих друг на друга людей, совсем по-разному, может быть, смотрящих на мир, объединенных лишь тем, что все они попали в эту Книгу, включены в один список. И тогда сущностью иудаизма и смыслом Торы оказывается все, что делают, говорят, думают эти разные люди. Все, что они уже сказали в прошлом, что говорят сейчас и скажут в будущем.

Такой неожиданный и даже, можно сказать, максималистский взгляд уравновешивает и дополняет более привычный, высказанный рабби Акивой. Но максималистским он выглядит только в наших глазах. Два мнения о великом принципе Торы совершенно равноправны. Словно два далеких друг от друга полюса, они формируют пространство еврейской традиционной жизни. Впрочем, не только пространство, но и время - время еврейской истории.

Сказал рабби Йоханан: Мессия не придет до тех пор, пока не станут все люди, задуманные Творцом, и это те, о которых сказано в книге Адама - первого человека: зе сефер толдот адам - это книга порождений человека (Кохелет Рабба 1:12).

Вот что говорит этот мидраш: история начинается с Книги - с грубой, бессмысленной поначалу заготовки человечества. Буквы ее, словно семя нерожденных еще поколений, брошены в мир, чтобы стать живыми душами людей, стать именами живущих. И лишь когда завершится их список, когда исчерпается Книга и последняя буква ее обретет человеческую плоть и смысл - тогда придет мессия и закончится эта долгая история. Лишь тогда, с приходом мессии, еврейское Учение сможет стать полным и выразить согласное мнение всех евреев и всего человечества - по списку.

Но пока мессия еще не пришел, разрыв меж двумя полюсами, двумя определениями иудаизма виден очень хорошо - может быть, даже слишком хорошо.

Есть евреи, для которых Тора - это Учение, и оно велит им жить в общине, любить своих ближних, быть такими же, как они.

Но есть и другие евреи, которые помимо своей воли попали в список, числятся евреями, сами не зная, почему, и никто не может им объяснить загадку их еврейства. Я имею в виду, конечно, русских евреев, многие из которых Тору в глаза не видели, и, возможно, даже не знают, что злополучная или благословенная запись в советском паспорте - "еврей" - есть ни что иное, как вошедшее в русский язык древнееврейское слово "иври", слово Торы, прочно связавшее их с этой Книгой, определившее их судьбу. Возможно, рабби Акива мог бы их упрекнуть в том, что они (русские евреи) не похожи на евреев традиционных общин, не всегда их любят и понимают, а своих общин не создают. Однако Бен Азай не делает различий между теми и другими - зе сефер толдот адам - все они на равных правах включены в один список, все несут на себе печать Торы, Божий образ.

Итак, религия может быть задана не только учением, принципами веры, правилами общежития, но и списком. И то, и другое способно связать, объединить людей - т.е., быть религией в буквальном смысле этого латинского слова. И теперь мы можем сформулировать странное на первый взгляд определение: иудаизм - это список всех евреев. Чтобы увеличить странность, можно еще добавить: вне зависимости от их религиозных и прочих убеждений.

Войти в этот список может каждый - было бы желание. А вот выйти из него гораздо сложнее. Впрочем, теоретически возможно и это, Тора говорит о таком: ...истребится душа его из народа своего. Но решение об отделении души от народа принимается, согласно Торе, не на земле...

Такая религиозная общность ничем не отличалась бы от национальной, этнической - если бы не список. Список, который задает очень простую и естественную, и в то же время немного мистическую связь человека с Книгой, в которой запрятано, зашифровано его имя.

600 000 букв, согласно преданию, было в Торе, дарованной евреям на горе Синай, и 600 000 человек, стоявших под горой, получили каждый - по букве. И, значит, у каждого еврея есть в Торе "своя" буква, или слово, или стих. А великий каббалист рабби Ицхак Лурия мог прочитать, говорят, на лбу человека его собственный, присущий этому человеку стих - его истинное, хотя и неизвестное ему имя, его личную связь с Торой.

Вера в существование такой связи и составляет сущность еврейской веры, еврейской религии в нашем альтернативном, неидеологическом определении иудаизма. Почему "неидеологическом"? Да потому, что эта связь устанавливается не по сходству с персонажами Библии, не по общим с ними воззрениям и представлениям о Боге, а в первую очередь по тому, что твое имя вписано древними буквами в эту загадочную Книгу, и не твои представления о себе, а ты сам оказался в ней, попал в этот неизвестно для какой цели составленный список, предписавший тебе особую судьбу.

Есть что-то пугающе-притягательное в этой идее списка, и не только древние чувствовали ее образную силу. Знаменитый фильм Стивена Спилберга начинается списком имен, который печатает на машинке чья-то невидимая рука - "Список Шиндлера", список спасенных, получивших надежду на жизнь евреев. Список словно бы становится главным героем фильма, он повторяется на разные лады и разворачивается перед нами то видеорядом, то стопкой бумаги, то голосом диктора. Список покупают и продают, он приносит доход и разоряет, за место в списке торгуются. Но попавшие в список сохраняют свою личность, свое имя, свою человеческую значимость. Список, простой перечень еврейских имен обретает как бы магическую силу и оказывается вдруг единственным средством против тотального обезличивания, против бездушной машины уничтожения. Человек в этом списке поименован и, значит, не может быть заменен любым другим. "Мы - евреи Шиндлера!" - кричат героини фильма в минуту опасности, уповая на свою принадлежность к этому купленному и проданному списку, на свою неизменную избранность и незаменимость в этом списке, как некогда уповали евреи на свою незаменимость в Торе, на принадлежность к "списку порождений человека" - сефер толдот адам.

Древняя метафора списка жива еще сегодня. Замечали ли Вы, что в периодически возобновляющихся слухах о готовящихся погромах, часто - слишком часто для простой случайности - упоминаются списки: адреса, имена тех, кого, якобы, будут громить? Кажется, что упоминание уже составленных списков придает этим слухам особую достоверность и убедительность. Может быть, потому, что каждый еврей знает в глубине души, что записан в каком-то списке, и только не знает - в каком, и потому ждет, и боится, что ему предъявят этот загадочный список, в котором он увидит свое имя, узнает себя. И потому множатся шарлатаны, составители фальшивых списков, "представители Бога на земле", наглядно объясняющие каждому его место в составленных ими списках. Поверить им легко. Гораздо сложнее самому отыскать свое подлинное имя в настоящем списке, в Книге порождений человека - сефер толдот адам.

Опубликовано в альманахе "Новая еврейская школа" №6, 1999.